Лабораторная работа № 8. Платежный баланс в системе макроэкономических оценок уровня развития стран мира. Анализ платежного баланса РФ. Валютный курс и его влияние на экономику.

Задание 1. В табл. 19  приведены некоторые международные сделки, проходящие по счетам текущего баланса и баланса движения капитала. Определите эффект влияния этих сделок, отметив знаками: «+» – сделка ведет к увеличению в счете, «–» – ведет к уменьшению, «0»– если прямой эффект отсутствует.

Таблица 19

Влияние различных видов сделок на платежный баланс

Задание 2. Укажите, какие из перечисленных ниже сделок способствуют формированию дефицита по счету движения капитала в платежной балансе Российской Федерации?

а) Крупный российский банк предоставляет правительству Венесуэлы ссуду;

б) Российский предприниматель приобретает завод в Мексике;

в) МВФ предоставляет России крупный кредит;

г) Частный американский пенсионный фонд приобретает акции российских корпораций;

д) Пенсионный фонд России приобретает акции европейских корпораций.

Задание 3.  Экономика страны Y описана следующими данными:

Используя эти данные, определите:

1) сальдо текущего счета;

2) сальдо платежного баланса;

3) сальдо счета движения капитала;

4) сальдо платежного баланса;

5) изменение величины официальных золотовалютных резервов страны

Задание 4. Используя информацию в прил. 7, проанализируйте платежный баланс Российской Федерации за последний закрытый год по следующей структуре:

а) определите сальдо счета текущих операций в целом, выявите какие компоненты влияют на него в наибольшей степени (баланс товаров и услуг, чистые доходы от инвестиций или чистые текущие трансферты);

б) рассмотрите финансовый счет (из каких источников покрывается дефицит текущего счета или по каким каналам происходит вывоз капитала в случае профицита текущего счета);

в) проанализируйте статьи пропусков и ошибок, официальных резервов;

г) сделайте общие выводы (активное или пассивное сальдо имеет платежный баланс РФ 2012 г.).

Задание  5. Ознакомьтесь с материалами кейса и ответьте на вопросы.

Кейс « Укреплять или не укреплять – вот в чем вопрос»

На заседании Диспут–клуба Ассоциации независимых центров эконо­мического анализа (АНЦЭА) в марте 2006 г. прошла дискуссия на тему «Обменный курс и экономический рост». В диспуте приняли участие Алексей Леонидович Ведев — научный руководитель Центра развития и Евсей Томович Гурвич — руководитель Экономической экспертной группы. Свое отношение к обсуждаемым проблемам высказала также Ксения Юдаева, научный руководитель фонда «Центр стратегических разработок».

Остановимся на фрагментах выступлений участников дискуссии и их комментариях к выступлениям оппонентов.

Алексей Ведев озаглавил свой доклад «Проблема выбора оптимального обменного курса для поступательного развития России: управляемое плавание в условиях экономического неравновесия».

Докладчик заметил, что наиболее актуальный вопрос сейчас — насколько изменение курса рубля воздействует на реальный сектор экономики. От ответа на него во многом зависит проведение дальнейшей экономической политики. «Попытки снижения инфляции путем укрепления рубля могут стоить очень дорого. Так, для снижения инфляции на 1% нам придется обеспечить рост курса национальной валюты на 6%». Каковы будут последствия — представить сложно».

В начале своего выступления А. Ведев остановился на характеристике текущего макроэкономического состояния российской экономики.

«Наша экономика, на мой взгляд, сейчас испытывает «шок» — позитивный, но «шок». Очевидно, что позитивный «шок» лучше, чем «шок» негативный, но любой «шок» провоцирует нестабильность. На семинарах структуралистов родилось такое понятие, как «голландская болезнь», которое у нас сейчас активно используется. Я принципиально не согласен с тем, что Россия страдает «голландской болезнью». На мой взгляд, Россия страдает «российской болезнью». До внешнего позитивного «шока» Голландия и Норвегия пребывали в некотором равновесном состоянии, потом перешли в другое (но также равновесное) состояние — с новыми ценовыми пропорциями. Но эти страны были гораздо сильнее интегрированы в мировую экономику, там существовала сильная банковская система, развитые финансовые рынки. Достаточно вспомнить, что активы ABN Amro раза в три–четыре превосходят все совокупные активы российской банковской системы. Поэтому и рецепты для России должны быть совсем другими.

15 лет пребывания России в переходном периоде определяют неравновесное состояние ее экономики, поэтому обсуждать вопрос о недооценке/переоценке текущего уровня обменного курса рубля достаточно сложно. Сейчас по индексу реального курса рубля мы вышли на уровень докризисного 1997 г. Это был, наверное, самый лучший год в докризисный период, но он все равно был неравновесным, были другие внешние условия. Да и обменный курс тогда определялся в основном процентными ставками (доходностью государственных облигаций), а не внешнеторговым балансом. Поэтому очень трудно проводить какие–то оценки того, куда же сейчас движется обменный курс рубля.

Важный момент, который влияет на курс рубля, — это либерализация валютной политики. Мы к ней стремительно движемся, и меня охватывает ощущение, что сейчас денежные власти пытаются максимально либерализовать валютный рынок, чтобы иметь как можно меньше проблем с притоком иностранной валюты в страну. Подобная либерализация будет означать, что обменный курс будет искать такую точку равновесия, кото­рая, в принципе, зависит от режима регулирования валютного курса. По­нятно, что сейчас в определении курса доминирует внешний торговый баланс, и естественно, что движение к равновесному уровню валютного курса будет направлено на выравнивание внешнеторгового баланса. Это означает, что движение к равновесному курсу будет оказывать максимально депрессивное воздействие на экспорт и максимально стимулирующее влияние на импорт. Параллельно может подключиться и режим, который был в 1996—1998 гг., — процентный арбитраж, при котором выравнивание процентных ставок (в пересчете на иностранную валюту) достаточно сильно влияет на формирование обменного курса. И тогда при максимальной либерализации мы можем увидеть курс рубля — 15, 12, 10 руб. за доллар. Причем чем больше он укрепится, тем, соответственно, опаснее могут быть последствия при его движении назад (так называемый реверс с усилением).

На мой взгляд, принципиальный подход состоит в том, чтобы рас­сматривать не равновесный рыночный, а «таргетированый», или целевой обменный курс, и исходить из того, чего мы хотим добиться. Это, прежде всего, устойчивые положительные темпы роста и диверсификация экономики — то, что называется «сход с нефтяной иглы», уменьшение зависимости от сырьевого экспорта и стимулирование развития отраслей с высокой степенью переработки. Соответственно, из этого вытекают основные цели валютной политики — оптимизация внешнеэкономической деятельности (с точки зрения экономического роста), обеспечение финансовой стабильности, поддержка конкурентоспособности промыш­ленности. И дальше мы можем рассмотреть пограничные условия — политику «слабого» рубля и политику «сильного» рубля.

Любой крайний подход — слабый рубль/сильный рубль — дает естест­венную разметку: есть положительные факторы и отрицательные факторы. Так, в качестве положительных факторов политики «слабого» рубля выступают увеличение доходов экспортеров и стимулирование экспорта, сдерживание роста импорта, снижение внутренней стоимости сырья и рабочей силы, увеличение золотовалютных резервов Банка России. Напротив, негативными последствиями подобной политики являются провоцирование инфляции, снижение спроса населения, удорожание инвестиционного импорта, рост инвестиций в иностранные активы и оттока капитала, удорожание обслуживания внешнего долга — государственного и частного.

Политика «сильного» рубля также неоднозначна. К плюсам можно от­нести сдерживание инфляции (в определенной степени), стимулирова­ние роста инвестиций, снижение уровня «долларизации» экономики. К минусам — рост импорта, ухудшение конкурентоспособности нацио­нальных производителей, снижение положительного внешнеторгового сальдо, рост частного внешнего долга.

Отдельной является проблема снижения инфляции. И мне кажется, что и сейчас, и в среднесрочной перспективе, для решения стратегических задач снижение инфляции не является конечной целью, ее снижение — лишь средство решения главных проблем. Если посмотреть на вклад различных факторов в инфляцию, то вывод будет однозначным — обменный курс влияет на рост потребительских цен, но не настолько существенно, как это часто представляется. Более того, вклад обменного курса в инфляцию снижается, и, конечно же, размен в сторону политики «сильного» рубля не даст желаемого антиинфляционного эффекта, в то время как конкурентоспособность российского бизнеса, особенно товаров с высокой степенью обработки, снизится.

Таким образом, оптимальной представляется политика, направленная на «тонкую настройку» обменного курса рубля. Очевидно, что такая по­литика возможна лишь в условиях «управляемого плавания» — т. е. в рамках «плавающего курса», но с определенным участием денежных властей. И именно контроль за динамикой обменного курса рубля со стороны Банка России является главной особенностью такой политики — либерализация валютной политики есть следствие развития национальной эко­номки. Отметим, что «тонкая настройка» резко повышает значимость текущего мониторинга и качества прогноза экономической ситуации. Как раз сейчас, на наш взгляд, достигнут некий неустойчивый баланс интересов — между экспортерами, импортерами и отечественными производителями, но данный баланс неустойчив. Его неустойчивость определяют:

– внешний шок;

– слабость банковской системы;

– неразвитость финансовых рынков;

– структурные проблемы в экономике России.

Проведение оценок реакции реального сектора экономики России на изменение курса рубля (реального и номинального) крайне затруднено в связи с отсутствием адекватных и относительно длительных рядов статистических данных. Это, возможно, дополнительный аргумент против принятия «скоропалительных» решений и «импульсивных» изменений номинального курса рубля.

Преимущества политики «управляемого плавания» состоят в постепенном улучшении конкурентоспособности отечественных производителей, сохранении баланса между умеренной инфляцией и темпами экономического роста. В качестве недостатков выступят, возможно, более низкие темпы роста экономики в период до 2008 г., а также риски, связанные с ограниченными возможностями проведения гибкой денежной политики с учетом слабой банковской системы и неразвитых финансовых рынков. Но, в конечном итоге, снижение рисков политики «сильного» рубля одновременно с использованием преимуществ политики «слабого» рубля позволяет достичь максимальных темпов экономического роста».

Оценивая дискуссию, состоявшуюся в рамках АНЦЭА, Алексей Ведев отметил, что «на протяжении последних нескольких лет, в связи с высокими ценами на нефть, дискуссия об обменном курсе рубля периодически ак­туализируется и в целом крайне полезна. И особенно в силу ряда проблем, связанных с неустойчивостью, слабостью финансовой сферы экономи­ки России, страдающей от наплыва нефтедолларов и соответствующего

«перегрева». В этом смысле представляется весьма актуальным высказывание отдельных точек зрения, которые часто различаются.

Ключевой темой, которая обсуждалась 16 марта, стало влияние роста реального курса рубля на экономику России. В частности, дискутировались два вопроса:

а) способствует ли рост реального курса рубля улучшению состояния в реальном секторе и улучшению конкурентоспособности;

б) насколько реальный обменный курс способствует финансовой
стабильности, в частности, снижению инфляции, развитию банковской системы и финансовых рынков.

Итак, были высказаны различные точки зрения, в частности, прошла дискуссия о воздействии реального курса рубля на конкурентоспособность российского обрабатывающего сектора промышленности. Естественно, одной из ключевых характеристик уровня конкурентоспособности национальной промышленности является доля импорта в совокупном спросе, которая, на наш взгляд, существенно увеличивается. И здесь, ко­нечно, возникло несколько методологических вопросов, в частности, как измерять долю импорта в совокупном спросе. В то же время методологически неверно измерять ее в стоимостном объеме, потому что на стоимостные объемы, выраженные в долларах США, воздействует непосредственно курс доллара. Можно делать предварительные оценки, лишь используя физические объемы товаров, произведенных у нас, а также привезенных в Россию.

Дополнительная проблема, которая крайне важна, — проблема статистики. На данный момент мы не имеем адекватных (или относительно надежных) статистических рядов, достаточных для построения моделей в этой области, и это одна из основных трудностей. Проблема в том, что мы не можем адекватно измерить и понять реакцию реального сектора на изменение реального курса рубля. В данном контексте ключевым является вопрос валютной политики — каким образом реализовывать контроль за обменным курсом, не имея при этом оценок реакции на колебания курса со стороны предприятий реального сектора. Именно поэтому текущая ситуация (неустойчивого баланса интересов экспортеров, импортеров и отечественных производителей), а также нынешняя политика Банка России (ориентированная на поддержку текущего курса) представляется наилучшим решением в данной неопределенной ситуации. Ситуации, в которой лучше не навредить, чем принять поспешные и нерацио­нальные решения.

Далее свой доклад представил руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич. Основной акцент в его выступлении был сделан на идее укрепления рубля: «Проанализировав эффект девальвации и последующего роста курса рубля, я сделал выводы, что сама девальва­ция имела негативные последствия, а вот укрепление нашей националь­ной валюты имело больше положительных эффектов.

Главное, что подвергается сомнению, — это всеобщая убежденность в том, что укрепление рубля вредно для роста российской экономики. Представление о том, что сильная валюта замедляет рост, снижая конкурентоспособность, широко распространено. Многие страны целенаправленно проводят политику слабой валюты: так делали многие страны Латинской Америки, сейчас этого придерживается Китай, который накопил уже 820 млрд дол. валютных резервов. Но в то же время есть много исследований, в которых показано, что девальвация сказывается на производстве чаще негативно, чем позитивно. Есть исследования, которые по­казывают, что и в России укрепление рубля имеет скорее положительный эффект, чем отрицательный. Убежденность в том, что произошедшая в 1998 г. девальвация положительно сказалась на росте, основано на том, что производство начало расти немедленно после девальвации. Но «после того» не значит «вследствие того». Сейчас реальный курс рубля к доллару примерно достиг докризисного уровня, и одновременно началось замедление роста. Но это также не является само по себе доказательством причинной связи.

Попробуем посмотреть на проблему глубже. Для этого имеет смысл отдельно рассматривать внутреннюю и внешнюю конкурентоспособность. На внешних рынках у нас экспорт резко замедлился в 2005 г., на фоне сильного укрепления рубля (на 10,5%). Но есть ли здесь связь? Механизм влияния укрепления рубля на внешнюю конкурентоспособность состоит в том, что долларовые затраты растут и это снижает предложение товаров при данных мировых ценах. Но нужно учитывать, что Россия экс­портирует в основном сырьевые товары, цены на которые значительно колеблются. Фактически же предложение зависит от соотношения между мировыми ценами и долларовыми издержками. За последние два года це­ны на товары нашего экспорта (нефть, газ, черные и цветные металлы и т. д.) резко повысились (рост составил от 70 до 100%). В таких условиях рост мировых цен намного превысил увеличение долларовых затрат, по­этому никак нельзя говорить о том, что из–за укрепления рубля наши то­вары стали неконкурентоспособными. И наш эконометрический анализ показал, что за последние 10 лет связь между реальным курсом и физиче­ским объемом экспорта отсутствовала.

Если говорить о внутренних рынках, то укрепление рубля приводит к двум последствиям — увеличивается внутренний спрос и снижаются реальные цены на импортные товары. Из–за этого спрос может переключаться на импорт. Для описания предпочтений потребителей можно использовать функцию спроса, аналогичную тем, которые применяются для анализа потребительского выбора. Как и там, результат зависит от того, является спрос на импортные товары эластичным или нет. Если он не эластичен, то укрепление рубля увеличивает физический объем им­порта, но сокращает расходы на него. А это означает, что часть спроса переключается на российские товары. Учитывая также, что цены на российские товары тоже снижаются, адаптируясь к дешевеющему импорту, мы приходим к выводу, что в этом случае физический объем поставок отечественных товаров на внутренний рынок растет.

Таким образом, важно знать, как влияет укрепление на долю российских товаров на внутреннем рынке. А это зависит от того, насколько велика взаимозаменяемость между российскими и импортными товарами. Еще более 40 лет назад классик экономической науки, американский профессор А. Харбергер пришел к выводу, что, как правило, спрос на им­портные товары бывает неэластичным. Этот вывод был затем подтвер­жден исследованиями в других странах.

Если мы посмотрим на ситуацию на внутреннем рынке после деваль­вации 1998 г., то увидим, что доля российских товаров там резко снизилась, а затем, по мере укрепления рубля, стала расти. Мы провели исследование того, как влияет укрепление рубля на долю российских товаров по отдельным крупным секторам. И обнаружили, что для большинства такое влияние положительно (у некоторых существенно положительное), у некоторых незначимое, и ни для одного сектора не было получено зна­чимого негативного влияния.

Одновременно укрепление рубля приводит к снижению цен на отече­ственные товары, которые приспосабливаются к дешевеющему импорту. Это говорит о том, что укрепление рубля приводит к росту поставок на внутренние рынки. В принципе, оно может негативно влиять на объем экспорта, но ясно, что при нынешних высоких мировых ценах на сырьевые товары основные российские экспортеры имеют очень большой запас конкурентоспособности. Проведенный нами эконометрический анализ не выявил какого бы то ни было воздействия укрепления рубля на фи­зический объем экспорта.

Таким образом, мы видим свидетельства в пользу того, что укрепление рубля действует в целом на экономический рост скорее положительно, хотя негативное влияние может проявляться на уровне некоторых более мелких секторов, таких как автомобилестроение.

Распространенное мнение о том, что в настоящее время укрепление рубля замедляет рост экономики, основано на наблюдаемом опережающем росте объемов импорта. При этом доля импортных товаров в сопоставимых ценах растет. Однако наши результаты показывают, что эти факты на самом деле не доказывают негативного влияния укрепления на рост. Они совместимы с его положительным воздействием, если (как мы нашли) быстрый рост физического объема импорта сопровождается уменьшением расходов на него. Именно поэтому важнее смотреть на стоимостную долю импортных товаров на внутреннем рынке.

С другой стороны, если при укреплении рубля растет стоимостная доля отечественных товаров на внутреннем рынке, то можно утверждать, что ускоряется рост физического объема производства. Действительно, укрепление рубля всегда увеличивает общую величину внутреннего спроса. Если одновременно увеличивается доля российских товаров, то это означает, что растет стоимостной спрос на российские товары. Поскольку мы показали, что при этом цены российских товаров снижаются, отсюда однозначно следует, что растет физический объем поставок на внутренний рынок.

Таким образом, необходимо пересмотреть те критерии, на основании которых сейчас принято судить о воздействии курсовой политики на эко­номический рост».

Сейчас, по мнению Е. Т. Гурвича, рубль стоит укреплять, если предпо­лагать, что цены на нефть будут в обозримой перспективе находиться на уровне 40 дол. за баррель. Вообще, чем выше цены на нефть, тем сильнее может быть укрепление рубля. Его влияние будет благотворно. Однако уже при цене 27 дол. за баррель укреплять рубль не стоило бы.

Свое мнение по поводу проблем, поднимавшихся в дискуссии, выска­зала Ксения Юдаева:

«В целом, если говорить о том, что обсуждали докладчики, мне пока­залось, что их позиции были очень близки. Оба докладчика утверждали, что Центральный банк и правительство должны проводить политику, которая бы не привела к резкому укреплению курса рубля. Несколько отличались подходы докладчиков к тому, как это делать, и их оценки возможностей государства это делать. Алексей Леонидович, как мне показалось, считал, что государство вполне способно остановить рост реального курса рубля, и основной инструмент такой политики — это номинальный курс рубля, который надо жестко контролировать и не дать ему дорожать. Жестко контролировать курс надо потому, что даже небольшое его удорожание будет иметь серьезное негативное влияние на российских производителей.

Что касается другого инструмента контроля над притоком валюты в страну, а значит, и за валютным курсом, т. е. Стабилизационного фонда, то Алексей Леонидович считал, что лучше уж инвестировать его под контролем государства, чем допускать бесконтрольные займы государственных компаний. С утверждением относительно займов государственных компаний я полностью согласна: раз уж государство является собственником этих компаний, то ему следует в большей степени контролировать их политику на рынках капитала, так как не исключено, что рынки капи­тала надеются на то, что государство будет отвечать по долгам этих компа­ний.

Евсей Томович, как показалось, считал, что некоторое дальнейшее удорожание реального валютного курса неизбежно. Причем произойти это может как за счет инфляции, так и за счет роста номинального валютного курса. Евсей Томович пытался показать, что большого вреда от тако­го небольшого удорожания не будет.

Что касается моего взгляда на данную проблему, то, как это ни стран­но, я согласна с обоими докладчиками. Соглашусь с тем, что чем дороже рубль, тем меньше возможностей для маневра у обрабатывающей про­мышленности, но я не вижу у государства больших возможностей влиять на ситуацию, учитывая то, что удорожание курса идет по объективным причинам, т. е. из–за роста цен на нефть. В этой связи мне кажется рацио­нальным предложение А. Ведева — ввести больший контроль над займа­ми государственных монополий.

Что касается заявления Евсея Томовича о том, как измерять импорт — в штуках или в объемах, безусловно, нужно мерить в штуках. Евсей Томович, как я понимаю, продемонстрировал в своих расчетах наличие в России эффекта L–кривой. Напомню, что этот эффект состоит в том, что после изменений реального валютного курса, либо девальвации, либо, наоборот, его удорожания, в краткосрочный период воздействие на стоимостные пока­затели и на баланс текущих операций бывает обратным по сравнению с тем, что предсказывает теория. То есть после девальвации платежный баланс ухудшается, потому что стоимость импорта растет, а после удорожания валюты платежный баланс улучшается, потому что стоимость импорта падает. Связано это с неэластичностью спроса в краткосрочном плане. Потребителям нужно время, чтобы переключиться с импорта на отечест­венные товары, и наоборот. Если измерять в штуках, то постепенное из­менение спроса в направлении, предсказанном теорией, видно с самого начала. В стоимостных показателях эффект изменения относительных цен первоначально доминирует над эффектом изменения физических объемов. Это то, что отлавливал Евсей Томович в результатах эконометрических исследований.

Почему этот эффект наблюдался, по данным ЭЭГ, на протяжении сравнительно длительного периода времени? Потому что на протяжении всего этого периода происходило постепенное удорожание реального курса рубля.

Другое дело, что есть фактор, влиянию которого в выступлениях было уделено недостаточно внимания. Это то, как растущие цены на нефть при хорошей макроэкономической политике сказались на возможностях рос­сийских предприятий занимать средства на международных рынках ка­питалов, чтобы инвестировать, реструктуризировать свое производство, и в результате производить более качественную продукцию, на которую растет спрос, несмотря на удорожание курса рубля.

В данном случае важно то, что рубль сейчас дорожает не из–за плохой макроэкономической политики, а благодаря хорошей внешнеэкономи­ческой конъюнктуре. Это открыто не прозвучало, и я хотела бы подчерк­нуть еще раз, чем именно отличается, скажем, 2006 г. от 1997–го.

Напомню, что 1997 г. был годом плохой экономической конъюнктуры и завышенного обменного курса. А 2006–й — это год хорошей внешнеэко­номической конъюнктуры и заниженного по сравнению с равновесным обменного курса. Объективные условия изменились, поэтому один и тот же по величине курс тогда был завышенным, а сейчас он занижен, это при­знавали оба докладчика. Это изменение внешнеэкономической конъ­юнктуры дало возможность российским предприятиям больше занимать за рубежом, увеличить закупки импортного оборудования, и в результате производить более качественную продукцию, пользующуюся большим спросом. На соотношении импорта и отечественного производства, как про­демонстрировал Евсей Томович, это также могло сказаться. И в этом смысле как раз очень плохо, что он не показал данные в штуках, потому что было бы очень интересно понять, насколько рост эффективности производства ра­ботает в противовес отрицательному влиянию удорожания реального обменного курса. Из–за того, что предприятия производят продукцию лучшего качества, спрос на отечественную продукцию падает в гораздо меньшей степени, чем он падал бы при таких же изменениях обменного курса в других условиях.

Хотелось бы прокомментировать еще одно высказывание Евсея Томовича. Он сказал, что существует обширная литература, которая, в проти­вовес принятому в России мнению, утверждает, что влияние девальвации на рост отрицательно. Он забыл уточнить, что в этой литературе утвер­ждается, что девальвация плохо влияет на рост на краткосрочную пер­спективу. Если мы посмотрим на все страны, пострадавшие от девальва­ции во время кризиса 1998 г., то да, действительно в год кризиса у них был огромный спад, но потом достаточно быстро начался рост, причем очень быстрый рост.

Возьмем другой пример: Англия — первая страна, которая в 1990–х годах одной из первых подверглась массированной атаке на ее валюту. Пол Кругман во второй половине 1990–х любил шутить, что англичане хотят построить памятник Соросу на Трафальгарской площади, потому что Со­рос, обвалив их валюту, устроил им беспрецедентный за последние лет 30 экономический рост.

Кратковременное отрицательное влияние девальвации на экономиче­ский рост связано с тем, что от девальвации страдает финансовая система. Особенно страдают страны, где финансовая система глубоко интегриро­вана в реальную экономику, но при этом неустойчива. У нас в 1998 г. спад тоже был, но он продолжался месяца 2—3, и уже в ноябре начался рост. Такой быстрый переход к росту, как видится, был связан с тем, что финан­совой системы у нас практически не было.

Не соглашусь с А. Ведевым, который говорил, что в 1998 г. были развитые финансовые рынки. Они, может быть, и были, но они существовали сами по себе, и к реальной экономике никакого отношения не имели, по­этому их ликвидация отрицательного влияния на экономику практически не оказала. Скорее, ликвидация той финансовой системы имела положи­тельное влияние, потому что многие предприниматели вместо того, что­бы заниматься ерундой и спекулировать на этих не имеющих отношения к экономике финансовых рынках, занялись реструктуризацией произ­водства, что и дало тот рост, который мы сейчас наблюдаем.

Что касается влияния обменного курса на рост экономики, здесь можно согласиться с тем, что сказал Виктор Меерович Полтерович, а именно, что в долгосрочном плане обменный курс не является той переменной, которая влияет на экономический рост. Наоборот, он зависит от экономического роста: с ростом благосостояния обменный курс растет. В краткосрочном плане, действительно, если вдруг удается иметь несколько заниженный курс, то чаще всего это оказывает положительное влияние на экономический рост, и, наоборот, завышенный курс чаще всего сопро­вождается замедлением экономического роста. Но у правительства очень мало инструментов для того, чтобы добиться этого небольшого заниже­ния обменного курса по сравнению с равновесным. Накопление денег в Стабфонде — для России единственно возможный вариант.

Виктор Меерович приводил примеры таких стран, как Китай, Юго–Восточной Азии, которые пытались занижать курс с помощью накопления резервов. Стоит отметить, что для того чтобы это сделать, нужно иметь закрытые рынки капитала, т. е. не должно быть свободы оттока ча­стного капитала в другие страны и приток капитала тоже должен быть ог­раничен. У такой политики есть свои положительные и отрицательные моменты... Но, судя по всему, странам Юго–Восточной Азии, которым удавалось достаточно эффективно и без больших потерь контролировать рынок капитала и закупать резервы, удалось за счет этого занижать об­менный курс довольно длительное время, что положительно сказалось на экономическом росте. В России не удается, несмотря на кучу ограни­чений, иметь закрытые рынки капитала. Термин «бегство капиталов», ко­торый тоже звучал на заседании, означает нелегальный отток, и у россий­ских властей не получается его остановить, в стране недостаточно хороши для этого институты. Ограничения на покупку активов нерезидентами также чаще всего удается обойти. Поэтому Стабфонд — единственный возможный инструмент, который позволяет тормозить рост реального об­менного курса. В любом случае соглашусь с докладчиками, что нужно проводить аккуратную политику и стараться не допускать значительного увеличения реального обменного курса».

Источник: Микроэкономика. Макроэкономика: сборник кейсов: учеб. пособие для преподавателей / А. В. Аносова, И. В. Зороастрова         [и др.]; под ред. С. Ф. Серёгиной, А. В. Аносовой. — М.: Маркет ДС, 2009. — 384 с.

Вопросы для обсуждения

1. Перечислите преимущества и негативные стороны «слабой» и «сильной» валюты, о которых шла речь в дискуссии. Какие последствия укрепления и ослабления валюты не были названы?

2. При каких условиях укрепление рубля не влечет за собой сокращения потребления отечественной продукции?

3. Что такое L–кривая? Как с ее помощью можно объяснить смену на­правлений изменения платежного баланса после девальвации или ре­вальвации валюты?

4. Как вы понимаете фразу А. Ведева: «Попытки снижения инфляции путем укрепления рубля могут стоить очень дорого. Так, для снижения инфляции на 1% нам придется обеспечить рост курса национальной валюты на 6%». Почему сдерживание роста курса рубля неизбежно ве­дет к инфляции?

Задание  6. Ознакомьтесь с материалами кейса и ответьте на вопросы.

Эволюция юаня

Уже к 2015 году китайский юань войдет в тройку самых активных торговых валют мира. Таковы прогнозы экспертов HSBC. Это заставит Банк России существенно изменить структуру золотовалютных резервов.

HSBC выпустил обзор под названием «Будущее юаня» (The Future of RMB), посвященный эволюции китайской валюты и увеличению ее роли на мировом рынке. Эксперты уверены в перспективах юаня как одной из главных мировых валют. Так, по их мнению, интернационализация китайского юаня ускорится уже в 2014 году, учитывая тот факт, что несколько важных шагов в этом направлении уже были сделаны. 

Эволюция китайской валюты будет проходить в три этапа: сначала юань должен стать мировой торговой валютой, затем – инвестиционной валютой и, наконец, мировой резервной валютой, полагают в HSBC. При этом первый этап уже реализуется очень успешно. В конце прошлого года, по данным финансовой группы SWIFT, юань стал одной из 10 самых активно торгуемых валют, опередив 22 другие валюты за три года, что было отмечено SWIFT как «знаменательное достижение» юаня. Более того, по данным той же организации, в декабре 2013 года юань обогнал евро, став второй наиболее используемой мировой торговой валютой после доллара. Сейчас юань является одной из 10 самых часто используемых валют в мире для проведения расчетов. По итогам февраля 2014, китайская валюта заняла седьмую позицию, немного опередив швейцарский франк. Для сравнения, в 2010 году лишь 3% внешней торговли Китая осуществлялось в юанях, на данный момент эта цифра составляет около 18%.

Тем временем, роль юаня как инвестиционной валюты также растет. Январь этого года был ознаменован тремя важными событиями, включая выпуск облигаций Народным банком Китая на сумму 2,5 млрд юаней. На сегодняшний день это крупнейшая оффшорная сделка в юанях, проведенная в Лондоне. Отдельно стоит отметить получение британской управляющей компанией лицензии, выданной Китайской комиссией по регулированию рынка ценных бумаг, на прямое инвестирование в Китай. Такая лицензия была получена впервые за пределами Гонконга или материковой части Китая. Вслед за этим событием, в первой половине января, китайский биржевой инвестиционный фонд (ETF) начал торговаться на Лондонской фондовой бирже, став первым биржевым инвестиционным фондом, котирующимся в Европе, с момента смягчения правил в июле 2012 года.

Также имеет место поток средств из Китая на глобальные рынки. Эта страна имеет значительный резерв накоплений, и по мере того, как происходит либерализация трансграничных потоков, некоторые держатели сбережений смогут использовать эту свободу с целью диверсификации. По оценкам Международного валютного фонда, стремительная либерализация может позволить увеличить чистый отток средств из Китая до 1,35 трлн долларов США, что составляет 15% от ВВП страны.

По мере того, как юань становится мировой валютой, создаются рынки инвестиционных продуктов в китайской валюте: акций, облигаций, биржевых инвестиционных фондов, краткосрочных финансовых инструментов. Главной задачей реформ, обозначенных в рамках Третьего пленума ЦК Компартии Китая в ноябре 2013 года, является ускорение процесса достижения конвертируемости юаня. Ожидается, что шанхайская зона свободной торговли станет пробной площадкой для осуществления этих планов, допускающей открытие счетов как в юанях, так и в других иностранных валютах. После чего другие города смогут также создавать подобные зоны. 

Кроме того, Китай заключил соглашения о валютном свопе как минимум с 20 центральными банками других стран, включая Национальный Банк Японии, Южной Кореи, Таиланда, Новой Зеландии, Аргентины и Малайзии, а также с Европейским Центральным Банком. Вклады в юанях составляют около 12% от всех вкладов в банковской системе Гонконга (в 2008 году эта цифра составляла лишь 1%).

На сегодняшний день существует четыре оффшорных центра китайской валюты: Гонконг, Сингапур, Лондон и Тайвань. На конец марта, Народный банк Китая и Бундесбанк Германии также договорились о сотрудничестве при клиринге и расчетах по платежам в юанях, благодаря чему Франкфурт также получит свою долю на оффшорном рынке. Помимо этого, 31 марта Банк Англии и Народный банк Китая подписали соглашение о создании в британской столице расчетного центра по работе с юанем с целью усиления сотрудничества в сфере проведения международных расчетов и создания, так называемого, клирингового центра для проведения торговых сделок в юанях. 

Юань добился значительного прогресса в 2014 году как на территории Китая, так и за его пределами, констатируют в HSBC. «В связи с тем, что интернационализация юаня и финансовые реформы набирают скорость, мы полагаем, что увеличение роли китайской валюты в мировом управлении резервами в ближайшие годы также будет проходить быстрее, чем многие ожидали», – считают эксперты. Так что юань скоро будет готов занять свое место среди главных мировых валют, отличительной чертой которых является полная конвертируемость. Однако это не означает, что юань заменит доллар в качестве доминирующей резервной валюты. Вместо этого, он поможет создать комплексную систему резервных валют, в которой и доллар, и евро, и юань – каждый будет играть отведенную ему роль.

Китай провел масштабную подготовительную работу по продвижению своей валюты на международную арену, намереваясь улучшить позиции юаня в качестве торгуемой валюты, указывает аналитик МФЦ Анна Линевская. И в дальнейшем юань все больше будет использоваться в прямых расчетах, что позволит ему со временем стать более «подвижным». Но, вероятнее всего, сейчас значение имеют и политические риски – Китай занимает нейтральную позицию в противостоянии России и Запада, что может впоследствии увеличить спрос на валюту страны нейтралитета. Среди потенциальных минусов, способных отбросить юань назад, видится проблема сокращения темпов роста экономики страны (в первом квартале рост ВВП составил чуть более 7%).

В ближайшие годы мы будем наблюдать существенное увеличение роли юаня в глобальной финансовой системе, чему будет способствовать рост экономики КНР и усиление позиций китайских финансовых и промышленных корпораций на мировом рынке, уверена и аналитик брокерской компании FBS Кира Юхтенко. Велика вероятность, что в следующее десятилетие валюта КНР станет общепризнанной резервной валютой. Юань вряд ли сможет сместить доллар США с позиции основной резервной валюты, здесь правильнее говорить о комплексной системе резервных валют, которую сформируют доллар, евро и юань.

Превращение юаня в мировую валюту – важный шаг в переходе КНР к долгосрочной устойчивой модели развития экономики. Однако движение в этом направлении будет достаточно болезненным для страны. Сегодня курс юаня жестко контролируется правительством, а для распространения юаня Пекин будет вынужден открыть миру свои рынки валют и капиталов. Нужно понимать, что рост популярности юаня приведет к его удорожанию, что приведет к снижению конкурентоспособности китайского экспорта за рубежом.  

При этом пока Пекин не стремится придать национальной валюте свойства полной конвертируемости, отмечает Андрей Диргин, директор аналитического департамента Альфа–Форекс. Стратегической задачей КНР является укрепление внутреннего спроса за счет роста внутреннего спроса и снижения зависимости от экспорта. Запад давит на Пекин, чтобы тот ревальвировал национальную валюту, пока мы видим обратный процесс, с начала года юань подешевел на 5%. Если юань будет быстро укрепляться, полагает эксперт, то будет падать покупательная способность внутри страны. Сейчас Поднебесная переходит с крупнейшими торговыми на расчеты в национальных валютах, что снижает издержки экспортеров. Таким образом, считает эксперт, вряд ли юань станет свободно конвертируемым ранее, чем через пять лет.

Очевидно, что укрепление позиций китайской валюты приведет к снижению курсов сегодняшних валют–лидеров – доллара и евро. В этом, продолжает тему Кира Юхтенко, кроется некоторая опасность для экономики России: на сегодняшний день около 70% российского сырьевого экспорта приходится на Европу, и основная экспортная выручка страны номинирована в долларах и евро.  Становление юаня в качестве мировой валюты заставит мировые Центробанки, в том числе и Банк России, существенно изменить структуру  золотовалютных резервов. Сейчас совокупная доля евро и доллара в международных резервах РФ составляет около 85%. В условиях ухудшения отношений Москвы с Западом, диверсификация резервов в юани пойдет России на пользу. По словам премьер–министра РФ Дмитрия Медведева, основным условием для включения юаня в российские резервы является снятие ограничений по движению капитала. При сохранении курса властей КНР на либерализацию, юань может стать свободно конвертируемой валютой уже через 2–3 года.

Китайский юань действительно в ближайшее десятилетие станет полноценной резервной валютой, соглашается аналитик Инвесткафе Тимур Нигматуллин. Для России это означает что, в ряде случаев, при торговле с Китаем придется перейти на юани. Возможно, мы увидим расширение на север зоны свободной торговли ASEAN и, не исключено, единого свободного таможенного пространства China – ASEAN.

Что же касается перспектив рубля стать региональной валютой, то, несмотря на быструю эволюцию китайской валюты, они не столь призрачны, уверен Тимур Нигматуллин. Дело в том, объясняет он, что с учетом ограничений на движение капитала в Китае, российская валюта в сравнении существенно более свободно–конвертируема. Для получения статуса резервной валюты, российскому правительству и ЦБ РФ необходимо продолжать курс на сокращение инфляции за счет политики инфляционного таргетирования. Пока здесь успехи достаточно скромные. Так, в 2012 году инфляция составила 6,6%, а в 2013 году – 6,5%. Основная причина заключается во влиянии продолжительного ослабления рубля и роста цен на ряд пищевых продуктов из–за плохого урожая. Тем не менее, если политика ЦБ РФ по сдерживанию инфляции получит продолжение, то на 2016 год ЦБ вполне может достичь своих планов и уровень инфляции достигнет минимально необходимого для создания резервной валюты уровня 4%.

Источник: Королева А. Эволюция юаня. Expert Online –  [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://expert.ru/2014/04/7/evolyutsiya–yuanya/?n=87778 )

Вопросы для обсуждения

1. Какие мировые резервные валюты вы знаете?

2. Как повлияет рост «популярности юаня» на экспорт Китая?

3. Каковы перспективы рубля стать региональной валютой?